Сколько же на свете деревьев! – вертелось у меня в голове, пока мы 30-го декабря ехали на машине в Руан. Через окно –меловые белые утёсы мелькнули, излучина Сены, – вот и проскочили, – и лес-лес-лес, – ничего, кроме леса.

А листьев сколько? Ложатся на землю, втаптываются в глину, мокнут в лужах, и только некоторые мы замечаем по отдельности – когда вдруг одинокий лист отрывается от сородичей, – парит над асфальтом, или совсем тихо скрежещет по тротуару.

Когда-то мы оказывали некоторым листьям почёт – поднимали с дорожек в Михайловском саду кленовые красные с жёлто-зелёными жилками, гладили их утюгом, чтоб стояли они в вазе всю зиму, собирая обильную пыль.

По дороге в Руан больше всего сосен – зимой и летом одним цветом.

А человек, выросший в степи, в пустыне – что, интересно, он чувствует, когда впервые видит лес?

Это же так удивительно – множество деревьев – и век у них долгий, почти вечность по сравнению с человечьим, – свидетели смены времён...
У меня лес был всегда, и море тоже – хоть и плоский прозрачно-серый мелкий Финский залив – но море же, всё же море...

А почему людям в голову пришло делить год на четыре части – зиму-лето-осень-весну? Людям средних широт.

И по радио играли – «Времена года» Вивальди – конечно же, зиму...

Какая ж всегда в человеке сидела потребность фиксировать события, помещать в классы и отряды, назначать точки перехода, отделять одно от другого, ставить жирные кресты на временнОй непрерывности... На то и человек...

И тут же всплыло

***
Разрушается прочное:
Камень, к примеру, не вечен...
А вода? Что с ней сделается, с водой?
Время – тоже вода.
И зная о том, – делать нечего –
Пофилософствуй над темой, с виду довольно пустой...

Разнообразие пейзажей живёт –
Только в царстве средних широт!
Не случается так изменяться
Ни тропическому лесу, ни снежной пустыне...
Проходя по улице где нет деревьев,
Видишь, как время стынет...

А у меня за окном качается тополь,
И пёстрые листья в окно,
Как чьи-то записки, шлёт...

Нет зримого времени, если оно
Только стрелки часов –
не привязана к ним погода,
Бега мелких минут и разглядеть не дано:
Бесследно теряются разрозненные обрывки года –

Ведь так мы и ждали бы в тропиках, пока случайный банан
В пасть залетит, как листок, в окно занесённый, или
На севере рыбу, долго над прорубью сидя, ловили...

А в наших широтах – время как хулиган
Свистит, размахивает кнутом:
Всё здесь и сейчас.
Никаких тебе там «там» и «потом».

Наш осенний разговор  – уже вот получается, что че-ты-ре с лишним года назад. Разговор, – глядя на наши круглые часы на стенке, где секундная стрелка отщёлкивает – вечером незаметно, ночью с грохотом – с них начался разговор, а потом стих – с этих часов...

С записи под Васькину диктовку (я за компом, он в кресле), посланной ему, с записи, тихо лежащей у меня в компе среди отосланных мэйлов за все годы: 11/11/11 – Armistice, выходной попал на пятницу, пять часов вечера...

«Разрушается прочное: камень к примеру не вечен
А вода? Что с ней сделается с водой?

Разнообразие пейзажа только у умеренных широт
Ни тропическому лесу, ни снежной пустыне так меняться не дано
Улицы без деревьев зримого движения времени не имеют, остаются абстрактные стрелки часов
Смена времён года – напоминание а без него мы бы лежали и ждали пока банан упадёт в рот или таскали бы рыбу из ледяной проруби и больше ничего
В умененных широтах время это кнут

Первые строчки ключ к образам, без них только стержень темы»

И открываешь мэйл – и как всегда – видишь в правом углу "reply"…