Мимо нас проплыли две байдарки – в одной сидел песочного цвета лабрадор, а другой – мелкий терьеристый дворник – и люди тоже в обеих байдарках были, собачьи лапы для гребли же плохо приспособлены.
Ну, и понятно, Таню в море проходящие по тропе люди часто фотографируют – каждый хочет запечатлеть пуделя в синем жилете.
***
Я страшно ненаблюдательна. Только сегодня, когда мы торопливо возвращались с купанья домой, – скорей к чашке капучино, сделанного великим капучиноделом Катькой, я вспомнила, что у стариков, живших в доме напротив, был пинг-понгный стол, – а вспомнив, посмотрела на него, когда мы мимо проходили.
Дом в сезон сдаётся, не всегда, но за месяц, что мы тут живём, обычно хоть пару недель кто-то там есть. Открыты ворота, вечером люди перекликаются, выпивают, радуются.
Пинг-понгный стол стоит, прогнулся от тяжести длинных рыжих сосновых иголок. Возможно, они падали и падали со дня смерти старика, или с того времени, когда старуха переехала к племяннице, или раньше даже начали падать. Невесомые рыжие длинные сосновые иголки тяжёлой горой на никому не нужном столе.
«Вещи в Тлёне удваиваются, но у них также есть тенденция меркнуть и утрачивать детали, когда люди про них забывают. Классический пример – порог, существовавший, пока на него ступал некий нищий, и исчезнувший из виду, когда тот умер.
Случалось, какие-нибудь птицы или лошадь спасали от исчезновения развалины амфитеатра.»
