Вчера, пока
Бегемот электрической пилой расчленял ёлку – этим всегда кончается – я задумчиво пробормотала – вот ёлка, - сколько от неё хорошего – ставить и украшать, в нежной печали вспоминая предыдущие ёлки, а жить с ней как хорошо – в солнечное воскресное утро глядя на солнце, точечно сверкающее в боках шаров, на лампочки – разноцветные мигающие, красные подмигивающие угольки, и синий бегущий свет, и матово-белый плотный, и по ночам отражения в окнах. И последняя от неё радость – когда ёлку выносят, в чёрных мусорных мешках, вдруг в гостиной делается так удивительно просторно – надо же, сколько у нас места, оказывается!
Юлька тут же ответила – ну да, получается, что ёлка ещё немножко коза. Вынесли ёлку – вывели козу!
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь, нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней, да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Edited at 2017-01-16 10:15 am (UTC)
Edited at 2017-01-16 01:42 pm (UTC)
Я от жалости столько времени не выставляю елку, что испытываю реальное облегчение, когда собираюсь с духом. (Шепотом: а в уголке сада у меня еще прошлогодняя лежит...)