Сегодня я всё ж не удержалась и вместо того, чтоб сломя голову нестись домой, хватать Таню – и в лес, решила, что завтра и послезавтра она будет гулять почти что в своё удовольствие, – а сегодня пойду-ка я через город пешком.
Я, может, больше всего по городу люблю одна ходить – глазеть, что-нибудь себе рассказывать, или там обдумывать, а то и просто расслабиться и получать удовольствие – брести по Парижу куда больше помогает, чем шампанского бутылка, или чем «Женитьба Фигаро».
Вот и пошла от Жюсьё к Жавелю – чуть меньше двух часов. Сначала к Нотр Дам, кивнула ей, – и свернула с набережной в улицы, – по Сен-Андре-дез-Ар – по Бюси – по улице Сены – в пятницу-развратницу всегда праздник, впрочем, не в пятницу тоже. Вернисажи, народ топчется с бокалами у входов в галереи. Потом мимо скверика с улыбающимся Вольтером – опять на набережную – и вниз к воде.
А уж там – выпивают стоя, лёжа, сидя, выпивают за столиками, возле некоторых даже официанты крутятся, но чаще сам берёшь чего-нибудь у прилавка. Выпивают с собой принесённое, расстелив на асфальте скатёрку для пикника, выпивают на ходу, на бегу. Выпивают вино красное и белое, и розовое, шампанское и пиво. Из бокалов и из пластиковых стаканов, – и в воздухе мешаются все эти алкогольные запахи – острый пузырчатый запах нелюбимого мной шампанского накладывается на осенний пряный опавших листьев винный.
Возле одного из деревянных сарайчиков-кафе этажерка с книгами, на ней написано, что книги, чтоб не месте читать, не чтоб утаскивать.
Шла я на запад, и низкое солнце слепило, и каменные стены оно пятнало медовыми витражами, и когда я издали увидела мост Александра Третьего, тяжёлые тройные фонари, просвеченные насквозь, оказались вдруг невесомыми.
Под мост медленно заходил кораблик, на палубе кто-то играл на огромной блестящей трубе. Впрочем, музыки я не услышала, я шла под Шопена у Поллини.
Постепенно темнело, и как всегда во тьме чайки оказывались белее, чем днём.
Так что неправда это, что ночью все кошки серы, белые ещё как белы.
