Пока я стояла на остановке, на меня спланировал платановый лист. Тоже мне событие – ну, лист упал – на крепком стебле сухой лист с зазубренными краями. Настоенный на густой винной осени. День был такой – густоосенний – поутру солнечный просвистанный холодным ветром, а когда из лесу с Таней возвращались, уже и окна в сумерках зажглись.

В лесу мы встретили стариков с собакой. Собака – размером с Таню толстоватая серая дворняжка в кудлатой шерсти и с ушами, которые Васька звал фонтанчиками – до середины уха торчат вверх, а потом резко вниз падают.

Они с Таней понюхались, а потом Таня слегка взрыкнула – ну, это у неё не по злобе, а для порядка – просто так – рры – это я, – не кто-нибудь!

Женщина с седыми волнистыми волосами с нежной улыбкой обратилась к своему спутнику – высокому и слегка сгорбленному, согнутому – ему идти было явно трудновато – « Робер, пошли», и к нам улыбаясь – «наша совсем не умеет защищаться».

- Что вы, она вреда не причинит, она порыкивает без злого умысла.

- Королевских пуделей нечасто теперь встретишь.

Пожелали друг другу хорошего дня и разошлись.

И по улыбке этой женщины было видно – как с ней рядом хорошо. Я вспомнила рассуждения Моуэта в книжке « Не кричи волки» о том, что не всякому повезёт иметь такую жену, как его знакомая волчиха. А Дарелл мечтал о том, чтоб его после смерти сделали котиком, чтоб иметь жену-котиху. Так вот эта женщина – определённо ничуть не хуже!

Смотрю на стариков вдвоём, и бормочется под нос:  «живите долго и умрите в один день» – вот что.

«Кто может знать при слове « расставанье» какая нам разлука предстоит, ...»