Софи страшно понравился Дублин – уютный, весёлый – по её рассказам похожий на тот Дублин, который я узнала и полюбила в 83-ем, до ирландского экономического чуда.
Ирландия была бедной и пустынной. Маленькие машинки, маленькие домики – и обязательно розы, как у Андерсена. Гинесс, которого тогда вне Ирландии и не было, и я на гинессовой роскошной пене рисовала свинью в фас – большой красивый пятак. В пабах по вечерам толпы.
Тогда один наш знакомый американец, который был в дублинском университете на постдоке, должен был жениться на своей подружке, чтоб они могли получить рецепт на противозачаточные таблетки. Католическая страна! А сейчас бабушки и дедушки за 80 плясали и пели на свадьбе у мужиков
Среди гостей были пары с детьми, и сын Софи, восьмилетний Грегуар, разговаривал с другим французским мальчиком, у которого, в отличие от Грегуара, уже был некоторый опыт посещения свадеб.
- Странно, я считал, что женятся обычно un monsieur и une dame, а тут два messieurs.
Грегуар задумчиво ответил: «не, не странно s’ils s’aiment »
***
А вечером мы с Машкой сидели на улице Buci в Латинском квартале в нашем любимом кафе и глядели на людей, на собак... Как мы обе очень любим, как наша мама очень любила, как любят проходящие по улице – лохматые и лысые, бородатые и бритые, одетые в одежду и напялившие что-то скомканное выпавшее из шкафа (как я), и почти раздетые – жара. Идут-бредут-за руки держатся-за плечи обнимают-багеты несут-книжки читают, в чужие тарелки пялятся. А мест почти нет за столиками, а в тени и вовсе нет.
И я уж не в первый раз вспомнила старого Джолиона – когда он думал, что вот смотришь на людей – в массе – они такие некрасивые, и вот же – любят друг друга – смотришь на эту пёструю толпу – да, любят, определённо – и вечером на парижской улице под саксофон чёрного мужика с косичкой, устроившегося на углу, – любишь изо всех сил...
