Я смотрела на него – прокручивая в голове – он упадёт, я помчусь вниз...
Ворона, с кота размером, – почти спикировала ему на голову – чуть не мазнув крылом по носу.
Этот белый кот умел ходить по карнизу – нет, он не бросился за вороной, позабыв, что не умеет летать. Он только лапу поднял, – и ворона убралась восвояси. Кот продолжал гулять – взад-вперёд.
Наконец он удалился в комнату, на прощанье взмахнув пушистым хвостом, и я смогла выдохнуть.
***
За ёлкой мы с Бегемотом съездили на небольшую ёлочную ферму в лесу Рамбуйе. Там ряды ёлок, ряды пихт, там живёт здоровенная лопоухая дворняга, трое молодых девчонок и их папа. Выбрали ёлку, пришлось у неё верхушку изрядно обрезать. Потом её запаковали в сетку. В сарайчике, где мы за неё платили, валялись шишки, шевелились на ветру ёлочные дождики. И в замкнутом пространсте машины – ёлка простёрлась с откинутого переднего сиденья через заднее в багажное отделение – она так отчаянно пахла. Я сзади сидела рядом с ней. А сейчас ёлка стоит в прихожей – корешок в кастрюле с водой, вершок под потолком, и ёлочный запах заворачивает за угол, тянется в гостиную. Завтра её украсим.
Каждому своя дудочка – мне вот ёлка с разноцветными огнями. Атавизм, пещера, тёплое дыханье вола, расшитый дедом Морозом новогодний мешок с подарками. Всё впереди, только хвост позади.
Лошади в попонах расхаживают по зелёной траве, газовые обогревался над уличными парижскими столиками так жарят, что пока выпиваешь свой бокал розового, успеваешь раздеться, глядя на текущий мимо народ – люди, собаки. Белые лебеди качаются на ночной воде, белые чайки крыльями просвечивают декабрьскую тьму.
