Когда-то в Венеции, заполненной тишиной отсутствия машин, звенели вилки, доносились голоса, шуршали шаги. Вот и в Медоне звенит посуда, шаркают об асфальт ноги, разговоры из чужих окон.
Когда мы собирались весной в Дордонь ли, в Прованс – предвкушением – а вот ночью откроешь окно – и запахи – цветочные, лиственные, земляные, и сова где-то ухает. Ровно в двенадцать погаснет фонарь на улочке перед домом Анри... В Медоне на пятый этаж доносятся в окно запахи – цветочные, земляные, запах дождя... Но фонари не тушат, и совы не слышно, – в нашем лесу я сову слыхала, но нет, не на пятом этаже.
Тополь мотает зелёной башкой. И за неимением балкона можно пить кофе, стоя у открытого окна, поставив чашку на карниз. А крошки от круассана летят не для Тани на пол, а порхая, планируют на газон, те, что не ложатся на карниз голубям и попугаям на радость. Говорят, серого волка видели в тридцати километрах от Дьеппа.
