(no subject)
На пригородных газонах – сплошные жёлтые нарциссы в зелёной траве, как в Бургундии в апреле на опушке леса – только там никто их не сажает, а тут всё ж явно садовники старались, хоть кажется – ни фига, не из аккуратно врытых в землю луковиц они, а выскочили сами по себе, выпрыгнули из комковатой земли на остриях зелёных стрел жёлтые цветы, ну, как Афродита из пены.
Не то чтоб так уж было тепло, такие зимы мы проходили в конце восьмидесятых – бесснежные зимы февральского цветения. Вот и на соседней с кампусом магнолии жирные бело-лиловые бутоны.
Привычка – как почти на свете всё, двулика – и замена счастию, и чистой воды лишенство – мне б кто в детстве показал нарциссовый луг – волшебную картинку мироздания!
Краткосрочна радость, что вывели козу – вздохнёшь, сбрасывая напряжение, – и опять бежишь, навстречу новым козам.
Бредут они, козы, – одну выведешь, другая войдёт – большие козы и поменьше – рогатые, лохматые, машут головами, бородою дорогу метут, бредут по зелёным газонам через зароcли нарциссов. И мы бредём-бежим, останавливаемся перед цветущим деревом – ау, мироздание, – мы тут, – на дерево глядим, в сияющей луже отражаемся!
Не то чтоб так уж было тепло, такие зимы мы проходили в конце восьмидесятых – бесснежные зимы февральского цветения. Вот и на соседней с кампусом магнолии жирные бело-лиловые бутоны.
Привычка – как почти на свете всё, двулика – и замена счастию, и чистой воды лишенство – мне б кто в детстве показал нарциссовый луг – волшебную картинку мироздания!
Краткосрочна радость, что вывели козу – вздохнёшь, сбрасывая напряжение, – и опять бежишь, навстречу новым козам.
Бредут они, козы, – одну выведешь, другая войдёт – большие козы и поменьше – рогатые, лохматые, машут головами, бородою дорогу метут, бредут по зелёным газонам через зароcли нарциссов. И мы бредём-бежим, останавливаемся перед цветущим деревом – ау, мироздание, – мы тут, – на дерево глядим, в сияющей луже отражаемся!
