У неё лошадиная ферма. И года за два ребята получают «лошадиные» профессии. Эта женщина вкладывает собственные деньги в программу, ну и государство ей доплачивает немало.
У неё одновременно учится и живёт с десяток подростков.
Правила игры жёсткие. Не пить, не курить, домой возвращаться не позже десяти вечера, вставать по будильнику.
Человек берёт одичалых почти детей и делает из них осмысленных людей, похоже, что даже счастливых. Профессии у них очень человеческие – ребята, естественно, привязываются к лошадям.
Неделю назад я прочитала про новые программы помощи пригородам – создание центров социальной адаптации. Уже работают три центра и будут открываться ещё.
Жёсткая дисциплина. Ребята живут в этих центрах, их кормят, одевают в форму (судя по фотографии не уродливую) и выдают по 300 евро в месяц на расходы. Утверждается, что месяца четыре уходит на то, чтоб привить подросткам (если, конечно, называть восемнадцатилетних людей подростками) обычные социальные навыки, только потом начинается профессиональное обучение.
Ребята приходят в эти центры добровольно. По ходу дела отсеивается процентов тридцать, в половине случаев уходят сами, не выдержав ломки, вторую половину выгоняют за нарушения. Но оставшиеся 70 процентов заканчивают, получают профессию, и в течение года после окончания почти все выпускники получают нормальную работу.
Надо сказать, что уже очень давно, читая про попытки разрешить проблемы с дикими пригородными подростками из диких семей, я вздыхая говорила, что нет на них Макаренко и Калабалина. Невозможно дать свободу подростку, который не умеет с ней жить, и предоставленный сам себе будет в основном изводить окружающих на улице и в школе, по сути свобода для такого подростка – непосильное бремя.
Увы, не бывает на свете равенства. Общество может только пытаться как-то компенсировать людям, рождённым в семьях низшего класса, эту исходную стартовую несправедливость. В целом ряде ситуаций к восемнадцати годам результаты «плохого» рождения таковы, что без силовых мер не обойдёшься. Увы.
