Мимо проходит огромный мужик в сандалиях на босу ногу – с маленькой девочкой и пушисто-золотистым щенком голдена – в удачные утра мы со щенком успеваем ткнуться нос в нос.
Когда я выскакиваю из автобуса, на кафешном столике кофейная неостывшая чашка – только что ушёл, почти ещё тут...
Знакомый старичок идёт навстречу с белой собачкой.
Элегантный человек в рубашке с расстёгнутым воротником и мятых штанах с багетом подмышкой, газетой в руках и овчаркой на поводке. Двое польских рабочих ремонтируют дом, розы тянутся вверх к ведёрку с краской, висящему на стене возле балкона.
За калиткой тычусь мордой в здоровенный банановый лист – если ночью был дождь, то и дополнительное умыванье.
...
Вечером мулатистого вида молодой человек в кольцах на пальцах, с косичками до плеч, лентами в косичках, амулетами на шее – по мобильнику, развалившись на скамейке: «Я скоро на Мадагаскар. Поехали! Да всегда там можно чего-то придумать на пару месяцев, меня звали бунгало строить для детского лагеря, а потом и побродить можно.» Проезжает машина, он зажимает ухо, уговаривает, закидывает по дуге в урну пивную банку. Автобус подходит.
Незнакомая тётенька у самого дома с двумя маленькми собачками – глаза стариковские белесые – одна из собачек на меня наталкивается, тётенька извиняется – «этой 14 лет, а той 13. А дома у меня молоденькая кошка. Им же недолго осталось. Ну, 2 года, ну три...» «Вы сразу взяли опять собаку? Я кошку завела, когда они стареть стали...»
И ночью ещё не во сне и уже не в бодрствовании – городок у моря, в бухте, явно бретонский, кафе на набережной; на закате, на холме – внизу колокольни, оливковые деревья – Тоскана?; прогулка по пустому залитому солнцем городу (Рим?) – уже много лет пытаюсь понять, что это за вечно возникающие миражи, а может быть, я что-то забыла? Июньское холодное почему-то солнце, сирень, усть-нарвская улица – я иду и обдираю кору с веточки, которая всё острей пахнет обнажающейся зеленью.
