Вполне возможно, что сколько-то лет назад я бы предпочла “A Sport and a Pastime”.
Так или иначе, это очень хорошая книга.
Больше всего мне в литературе нужно живое прикосновение – пейзаж, смена времён года, улица, кафе, время – прошедшее вроде бы и существующее в параллельном мире, в котором всё остаётся...
Тут – шестидесятые. До рубежа – до 68-го года. В каком-то смысле – подход к нему, люди рубежа.
История незамысловатая – американец во Франции, без денег, без определённых занятий. Студент из Йеля, бросивший университет, потому что учиться ему было слишком просто.
Французская провинциальная восемнадцатилетняя девочка – совсем необразованная, слегка вульгарная, неинтеллигентная. Сносно говорит по-английски, потому что немного работала на американскую армию.
Когда деньги совсем кончаются, американец возвращается домой; девочка плачет; читатель вполне уверен, что не позовёт он её к себе и не вернётся к ней, и сама девочка это знает.
Но через несколько недель в Америке он погибает – ночью на мокрой дороге разбивается в машине...
Это один слой. Но есть и другой – эту историю нам рассказывает другой американец во Франции, человек постарше, лет 35, наверно. Откуда рассказчику известно всё до мельчайших деталей, все сексуальные подробности, все ничтожные разговоры?
А может быть, вся история выдумана рассказчиком? Мы этого не знаем.
Рассказчик почти год живёт в Бургундии в маленьком городке в доме, принадлежащем знакомым.
Кто он такой? Наверно, писатель.
Герой рассказа в огромной блестящей чужой машине как-то раз появляется на пороге у рассказчика, приехал на пару недель, а остался на всю зиму, на всю весну...
Эта машина, колесящая по провинциальным дорогам, тоже живая. Города, городки, городишки. Деревья, улицы, кафе. Пустые столики, чашка кофе, велосипедисты в наступающих сумерках, застывшие деревья зимой, пронизанная солнцем зелень летом. Вот из чего состоит наш мир.
Какие-то деревни, которые я знаю и люблю, но не подозревала бы, что они, оказывается, попали в литературу.
Озеро Сеттон, мы его открыли лет 10 назад – увидев на карте и доехав до него под проливным дождём. Возле озера деревня Montsauche. Несколько домов, лавочка. Кто бы мог подумать, что и она осталась – герои обедают там в ресторанчике, в озере купаются...
Мне очень близок рассказчик – этот его взгляд снаружи, пытающийся заглянуть в чужие окна, этот чуть отстранённый взгляд любящими глазами. Эта вот лёгкая увлекательная стороннесть жизни не там, где родился и вырос. Очень люблю американцев живущих в Париже – с их любопытством, европейскостью, надетой на совсем другое детство, с их вкусом к жизни.
Вчера в метро я читала английскую книгу, а напротив сидели американские совсем молодые ребята. Они мою книжку заметили, и мы на две остановки разговорились.
Оказалось, что одна девочка живёт в Париже, работает в благотворительной организации, остальные ребята – студенты из разных университетов, приехавшие поработать летом.
Первый нередкий вопрос « Are you British ? » – ну, медведи по человечьим ушам прошлись – услышав чужое произношение вместо того, чтоб понять, что акцент, думают, что просто из Англии, из Австралии, мало ли ещё откуда...
Следующий «Are you French ? ». Ответив нет, и сказав « I am Russian », осознала, что ответ идиотский – в следующий раз скажу « of Russian descent »
Автоматизм этого ответа – да просто потому, что моя родина – язык...
А дома я именно во Франции.
Так вот у рассказчика тоже родина – язык – в каждой фразе это чувствуется. И возникает овощной магазинчик, яркие обёртки от апельсинов на мостовой, кусок римской стены посреди городка Autun, проходит зима и по вечерам делается светло...
У этой книжки есть некоторое родство с «Последним танго в Париже». Неотделимость души, неанонимность секса, немеханистичность его во всех предельно откровенных подробностях.
