Странная штука – пространство.
Не так уж мало его приходится преодолевать каждый день. Не работают учёные над диванами-трансляторами, и даже над диванами-катамаранами не работают – чтоб по волнам по небу из окна и под парусом, да и печки ходячие перевелись, что совсем уж обидно.
Только зелёные огоньки google-talk вроде бы убеждают, что пространства нет...
Шла, как почти всегда, быстро – иногда только удаётся вдруг затормозить – поплестись немного нога за ногу...
На противоположной стороне за стеклянными дверями крутились барабаны стиральных машин в общественной стиралке. Почему-то вечером при электрическом свете эти крутящиеся барабаны вызывают у меня тревожную тоску. Сродни чесотке из-за крошек под шкурой у того носорога, который съел чужой пирог.
Люди, ждущие чтоб постиралось, – как люди в том самом ван-гоговском ночном кафе...
Когда мы жили во Флориде, стиралка стояла возле бассейна в середине нашего квартирного комплекса. Я ходила туда с собакой – длинноухой недоовчаркой, подобранной на улице. Звали её Собака. Почему-то именно в стиралке я обучала Собаку разным командам – чтоб время с толком использовать, наверно.
Кстати, из трёх мест, где я жила в Америке, единственное, которое вспоминаю с нежностью – это Гэйнсвил – провинциальный университетский город в северной Флориде.
Аллигаторы плавали в пруду в середине кампуса, коралловые змеи изредка заползали на участки, и существовал номер телефона, по которому можно было позвонить в таком неприятном случае. Не то чтоб мы его знали.
Джунгли стеной надвигались на хайвэи.
И иногда зимой обволакивало по вечерам южным дыханием – тёплым мягким примиряющим...
