Поля – вполне январские зелёные поля, только вот пригоршни нарциссов попадаются.
Когда-то, попав в Лондон в марте по дороге в Париж прямо из ледяного совсем не весеннего, с тонкой снежной крупой Бостона, мартовские нарциссы изумили, врезались радостным жёлтым пятном. Но из Парижа – смотришь разочарованно.
Заехавший за нами в гостиницу Нил сказал, включая дворники, «English weather might lull you into the false sense of security». Когда он 15 лет назад в апреле впервые привёз в Англию свою жену родом из Зимбабве, стояла теплынь, она достала летние платья из чемодана, нагладила их – и пошёл снег.
В смешных коротких поездках возникает эффект поезда – неожиданно прикасаешься к чужой жизни, другому укладу, тебе почему-то, как попутчику, рассказывают про то да про сё. Уезжаешь, совсем об этих людях не думаешь, потом опять встречаешься на чьей-то территории, – как с родными – все друг другу рады, обнимаемся, улыбаемся – такой обособленный, не связанный ни с чем кусочек жизни.
Нил – ответственный за нашу программу в Англии. У него PHD в физике, он даже что-то как-то преподаёт, даже аспирант в Египте у него какой-то есть, но это всё как-то сбоку – на самом деле он продаёт по всему миру стаффордский диплом, университет открывает и открывают новые кампусы – в Малайзии, в Индии, в Гане. Государственных денег у Стаффорда мало, – волка ноги кормят – знай пеки английские дипломы – по возможности честно – доверяй, но проверяй.
И Нил налаждается этой беготнёй, поездками, поездными разговорами с теми, с этими – позавчера мы просидели в пабе весь вечер, – мы с Кэти выпили бутылку вина, сразу осознав, что слабО нам с англичанами пиво пить, хоть Кэти и англичанка, но уже 10 лет во Франции живёт – потеряла сноворку – Нил за вечер выпил 9 пинтовых кружек пива, да и остальной университетский народ не меньше. Паб был под завязку полон – ещё бы – перед четырьмя выходными.
Крошечный городок Стаффорд – среди полей и черноголовых овец, и деревенек с кирпичными рядами домов – центр деревни паб – эдакая старая Англия – кокетливые цветочки на подоконниках, решётки на окнах, деревянные столы, скамьи – сразу же видишь по уйме мелочей – Англия. Кирпичи, крыши. Про переполненный вечером паб на крошечной дороге с рытвинами, с изгородями, отделяющими дорогу от полей и овец, утверждается, что когда в 17 веке ввели лицензию на продажу спиртного, этот паб её получил вторым. Да и Стаффорд мало отличается от деревни, за 15 минут дойдёшь куда угодно, в 6 вечера закрывается всё, кроме пары ресторанов. Впрочем, рестораны, вероятно в 6 закрыты, открываются позже, и улица под дождём, когда мы приехали, была совсем пуста – если не считать встреченных нами наших мокрых и потерянных студентов. Их поселили в английских семьях – тут уж, как кому повезёт, но большей частью везёт, противные люди редко зарабатывают деньги таким образом. Так что мы услышали про славных, часто одиноких тёток и про собак.
Студенты прибыли перед длинным пасхальным викендом, иначе не получалось – во вторник начинаются лекции, а до того их надо было встретить и устроить. Но тех, чьи хозяева уехали на длинный викенд, пришлось где-то размещать временно. Нил взял троих – двух мальчиков и девочку. Места на троих у него, строго говоря, нет. Чтоб освободить отдельную комнату для девочки, пришлось попросить у племянника, живущего с ним, чтоб он перебрался к приятелю.
Правда, сегодня Нил тоже уехал – со своими двумя детьми, племянником и студентом, которому захотелось примкнуть, – в Уэллс, на ферму, принадлежащую другу-миллионеру – ферму с коровами миллионер держит без всякой прибыли, для развлечения.
Поставят палатку у ручья – вроде, погода должна улучшиться, а если хреново будет, перейдут в дом типа сарай – он в паре километров.
Так что Нил бегал эти дни как headless chicken – никогда такого выражения не слышала, – починить большую машину, которая не заводится, починить стиральную машину, которая сломалась в его отсутствие (он из Египта только что прилетел), встретить наших студентов, – и вечером с девятью пинтами пива он наконец расслабился.
Когда он привёз жену в Англию, она, после полученного в Африке master's in political science, не могла найти никакой работы. Нил писал диссертацию, денег совершенно не было, и они честно пытались делать детей – но не получалось, пять лет не получалось, а потом получились два подряд. Нил к тому времени защитился, а жена получила в ООН в Конго потрясающую работу. Ещё и с такой зарплатой, при которой Нил мог бы и вовсе не работать, – им бы хватило.
И вот жена живёт в Конго, приезжает в Англию раз в два месяца на две недели. А Нил с детьми в Стаффорде, а когда он уматывает по делам – ну, раза два в месяц – его родители живут с детьми. А теперь появился ещё и племянник жены – четырнадцати лет.
Надо сказать, что когда хочется поругать наше время, и его, как и всякое другое есть за что ругать, я могу всегда подумать – вот отец Нила – необразованный англичанин, всю жизнь проработавший на фабрике – на старости лет нянчится с тремя чёрными ребятами, один из которых даже и не его внук.
Это не отменяет увиденную позавчера в телевизоре свинскую жирную тупую рожу какого-то английского консерватора, но всё же нетривиальных способов жизни за последние годы прибавилось. И терпимости стало куда больше.
Нил сказал, что жена иногда говорит, что соскучилась по младенцу в доме – но тут уж он – не согласен. Ей-то что – уедет в Конго, а у него ещё один на руках будет...
Всячески расхваливал своего племянника – и умный, и красивый, и девочки на него заглядываются, и учится он лучше всех в классе.
А потом сказал, на мой какой-то вопрос ответил, – что родители у племянника умерли от спида, и что мальчик не знает, что от спида. Мама, медсестра с высшим образованием, умерла от пневмонии, когда он был совсем маленький, папа, брат жены Нила, психолог, на 7 лет позже, – от опухоли мозга. Мальчик жил у бабушки, а потом в прошлом году бабушка тоже умерла. Ходил в Зимбабве в отличную английскую школу. Вроде бы совершенно здоровый мальчик. Говорят, что дети, родившиеся со спидом, обычно не доживают до четырнадцати. Но всё-таки проверить-то на всякий случай надо, а им очень страшно. Причём Нил понимает, что необходимо сделать все довольно сложные анализы (не просто проверку – да/нет), что ещё год – и точно появятся девочки, из тех, кто липнет и сейчас. И если что-то не так, то есть лекарства, короче, ничего не делать – абсолютная безответственность, но ему так страшно мальчику про родителей рассказать, а в 14 тайно проверять уже совсем нельзя.
Да – говорит Нил – он такой обаятельный, – «и отец его был такой обаятельный, и умный, и талантливый, и его так любили женщины, и если б в Англии было столько спида, сколько в Зимбабве, то у меня точно он был бы».
Договорить мы не успели – со своей несчитанной пинтой пива к нам присоединился Дэйв – по виду полуклошар-полуалкоголик – красноносый жизнерадостный англичанин – с таким йоркширским акцентом, с такими лув, и пуб, и букет, что народ с надеждой повеселиться предположил, что я его не пойму, но я гордо сказала, что, между прочим, видела херриотовские фильмы. А Дэйв оказался вовсе не клошаром, а преподавателем mechanical engineering и великим путешественником. Йоркширский акцент свой он утрирует и наслаждается им.
Но мы всё-таки не только в пабе сидели – я вполне удовлетворила своё любопытство и не знаю, радоваться или огорчаться. С точки зрения всех вовлечённых в программу преподавателей, наши студенты сильно лучше стаффордских. Тётенька, которая преподаёт математику, сказала, что такой курс своим родным студентам она прочитать бы не смогла, он для них неподъёмен. И вообще у них трудности даже с усвоением языка maple, а не то, что с теорией – конечно, приятно слушать о собственных студентах добрые слова, но всё же они отнюдь не светочи (ну, есть и светочи, но их страшно мало), и мне не очень-то понравилось, что в большом отлично оборудованном университете уровень студентов столь низок…
В информатике разницы, видимо, особой нет – но в Стаффорде сильно более ранняя специализация, поэтому они не читают своим студентам общекультурного курса по сетям, который читают нашим. Те, кто выбирает сети, сразу получают более специализированные курсы, а те, кто не выбирает, – никаких. У нас же специализация происходит на четвёртом курсе. Системы у них читают на втором, а у нас на третьем, и за счёт этого наш курс посложней.
Четвёртым предметом нашим студентами в Стаффорде читают курс менеджмента, который соответствует курсу, который преподают третьекурсникам в их бизнес скул. Инженерам в Стаффорде про менеджмент не рассказывают.
А ещё наши студенты, по словам англичан, гораздо легче идут на контакт. Общительней и искренней.
…
Ну и возвращаясь к погоде, о которой как же не поговорить! – очень приятно было вернуться в дождливый и холодный Париж, где – расцветает каждая палка, и кипят всякие вишнёвые, и цветы в траве…
Впрочем, в Стаффорде говорят, что нынешняя зима – самая холодная за 30 лет. И все-все-все мы сошлись на том, что она была невыносимая – бесконечная невыносимая зима, которой всё-таки наступил конец…
