Это большой правильной фонарной формы фонарь – с такими и гномы ходили, только с маленькими, и фонарщики такие зажигали – суженная к низу трапеция.
Из каникулярного 3
Днём он матово-белый, а в сумерках сначала краснеет, потом желтеет – и как всегда с непрерывностью – не уловить момента перехода, ускользающей границы.
Как-то раз мы совершенно случайно повернули в машине по маленькой дорожке, больше похожей на асфальтовую тропинку, и вдруг на холме увидели вздымающиеся полуразрушенные башни, руину, мощную и страшноватую. Анри потом сказал, что это сожжённый во время войны замок.
Замков тут – как собак, вылетающих с радостным лаем к заборам, стоит им услышать прохожих. А некоторым счастливым незазаборным удаётся выскочить на улицу, или – совсем маленьким –проскользнуть под изгородью.
Поехали дальше по асфальтовым тропкам, повинуясь волшебному прибору, который разговаривает с нами нежным женским голосом, не злится из-за пропущенных поворотов, невозмутим и упорен. Но не доехали до места назначения, потому что в какой-то незнакомой деревне рядом с круглыми рыжими башнями бросили машину и пошли гулять.
На стенке башни висела табличка – замок 15 века на месте замка 13 века. Рядом церковь, кладбище, мэрия. Тихо. Петух только прокричал.
Когда-то в Ирландии, которая не была ещё сегодняшней развитой и богатой, а хватала за душу своей тишиной, я видела замки, в которых давно уже курятники, и пёстрые куры с гоготом вылетали из дверных проёмов в паутине.
Поля ржаные, пшеничные, косогоры, рыжие крыши, и всюду маки – сорняками в полях, цветами в лугах.
Потом тропа нырнула в лес. Удивительное дело – населённые места, человек, вросший в пейзаж, веками с ним сживавшийся – и вот смыкается лес над головой – густой каштановый, тонкие стволы, узенькая тёмная дорожка, мокрый песок под ногами – и сразу тут как тут мальчик-с-пальчик – и идёшь под сомкнувшимися кронами и думаешь – а скоро ль выход, и откуда здесь такой тёмный лес, такой лишённый человечьего присутствия, будто на дворе средние века, и незнамо кто выскочит из-за стволов, засвистав, и ищешь просветы между деревьями, угадываешь небо, и наконец дорога выскакивает в поле – и опять дома, маки, колосья.
Под упорным дождём, размывающим желтизну стен.
