Когда посадили Ходорковского, российская власть ещё делала вид, что она более или менее «нормальна» – играла в демократические игры с Западом, и арест безоружного Ходорковского омоновцами в масках, несмотря на чеченские войны и вошь на троне, был всё-таки громом, пусть и не среди ясного неба.
Сейчас ситуация совсем иная, властеносцы давно уже не притворяются государственными мужами – ну, бандиты, воры даже и не в законе, – потому что у тех, что в законе, определённая судебная система есть.
А вот уподобление нынешней власти советской мне кажется притянутым за уши, с тем же, или даже с большим успехом, её можно уподоблять власти гаитянской, аргентинской, когда люди исчезали средь бела дня, и многим другим диким организациям общества, существовавшим и существующим на земном шаре.
Всё ж основой советской власти был механизм, безличная система, в которой те, кто сверху, тоже были её винтиками, пусть и хорошо смазанными. Стоило кому-нибудь «верхнему» лишиться должности, как вся эта смазка пропадала – по сути не могли советские начальники особенно красть – всё, чем они владели, было не их, прилагалось к их положению в механической системе.
Правила игры были объявлены – была статья 58 за антисовесткую пропаганду, за «хранение и распространение» можно было посадить официально, и за очернение перед Западом тоже, и за клевету. Бубнёж закрытых судов 70-х соответствовал организации общества с официальной цензурой и официальным объявлением собственной непогрешимости.
В практическом отношении разница между нынешним положением вещей и тогдашним тоже очень велика. Причём, отличия есть как в пользу нынешней ситуации, так и в пользу тогдашней.
Тогда страна была закрыта – хлопнуть дверью было нельзя.
И мне кажется, что люди, никогда не жившие в абсолютно закрытой стране, не очень хорошо понимают, что это значит – когда отъезд по ручейку «еврейских» виз означал переход в царство мёртвых, да и эта возможность выскочить существовала меньше десяти лет...
Бандиты наказывают за попытку их сместить, боятся коллективных выходов на улицу и совсем не боятся слов. Это тоже очень серьёзное отличие. Слово в советские времена имело колоссальное значение, сейчас никакого – мели Емеля.
С другой же стороны, в 70-е посадить конкурента по бизнесу за педофилию, за гомосексуализм, или ещё за что, нельзя было, хотя бы потому, что бизнесов не было. Но в семидесятые и доносы с целью завладеть жильём соседа не практиковались, это удел тридцатых. Впрочем, ещё и потому, что ни фига жильём не завладеть было, даже если б соседа и отправили в тюрьму.
Советская власть семидесятых предполагала определённые правила игры, и ты совершенно точно знал, когда и как ты их нарушал. С бандитами игра идёт без правил.
И ещё одно свойство семидесятых – всем нам, советскую власть ненавидевшим, казалось, что если это механическое устройство общества убрать, наступит почти золотой век. И слово для нас играло основополагающую роль, и чтение этих запретных, пришедших с запада книжек, часто и вовсе не антисоветских, совсем не политических, было почти оргазмической радостью... Так что нам тогда достались времена «прекрасной наивности»...
....
Я очень надеюсь и даже, пожалуй, твёрдо верю, потому что рациональная база не вполне тут достаточна, что бандиты не закроют границ, что это им страшно – ведь их-то награбленные денежки в западных банках, и им-то ездить необходимо...
