Мне представляется, что неверие в благотворительность идёт от психологии нищеты.
Причём, не от бедности, а именно от нищеты. Бедность себя уважает. Бедность – это когда нет и не надо, обойдёмся.
Нищета – состояние души, а не отсутствие денег. Нищета сопряжена с завистью – нищета – это осознание себя неимущим, нищим. Это осознание возникает, когда всё время происходит сравнение себя с другими, с теми, кому лучше. Нищета не обязательно означает бедность, но обязательно унижение. Унижать можно себя, самоунижаться, а можно других, если дорвался до власти.
Нищему трудно понять готовность богатого поделиться деньгами.
Ужас 90-х, мне кажется, в том, что до денег дорвались – психологически нищие.
Разговоры о том, кто и что украл, мне представляются идиотскими хотя бы потому, что государство не умело и не умеет распоряжаться деньгами, не умеет распределять и представляет собой банду вороватых неэффективных чиновников.
Говорить, что русские капиталисты забрали общественное, по-моему, смешно – общественное означало бесхозное, – то, что сгниёт и пропадёт, потому как всем плевать.
Ужас не в исходном приобретении капитала, ужас в том, что капиталы оказались в руках у бывших нищих, жадных и бессовестных, для которых ванны с шампанским – это такое статусное счастье – могу.
Ужас в том, что этим разбогатевшим не было дела до населения, в том, что никому не было дела до населения. В крайнем случае, до общих идей, но уж не до людей на улице.
Капиталы в руках у разумного и не бессовестного человека – это фонды, это благотворительность, это улучшение жизни для многих.
Благотворительность естественна. А зачем человеку личные миллиарды?
Только вот похоже, что значительной части населения совершенно не важно, куда идут деньги, важнее уличить...
